Трагедия Ивана Грозного заключалась не только в его характере, но и в огромной отсталости власти российской от своих западных коллег по части законодательной базы: в России просто не было законов, прописывающих процедуру наследия царского престола в случае смерти бездетного государя. Оно и понятно – Иван Грозный был первым царем всея Руси, несмотря на несчастья, преследующие Ивана всю жизнь – гибель в младенчестве сына Дмитрия, фактическое убийство сына Ивана – он умирал, оставляя двоих сыновей (Федора и Дмитрия). Этот факт радовал царя и не позволял ему задуматься о необходимости законодательной подстраховки «на всякий случай». Поэтому главной причиной Смутного времени, наступившего после кончины Федора Иоанновича, стало отсутствие соответствующей законодательной базы в стране. Оно еще аукнется спустя сто с лишним лет в Эпоху дворцовых переворотов.
Из всего Смутного времени нас интересует вовсе не фигура Бориса Годунова, хотя некоторые перемены в оценке его личности все же в последние годы наметились. Борис Годунов ныне считается единственным избранным главой российского государства за всю его более чем тысячелетнюю историю, сдержавшим свои предвыборные обещания. Помните, в своей речи на Земском Соборе Борис обещал снять с тела последнюю рубашку, коль хоть одному подданному станет в его правление жить хуже. И ведь снял! Конечно, в переносном смысле слова, но обещания выполнил. Когда в Москве разразился голод, царь повелел открыть кремлевские амбары с многолетними запасами продуктов питания, раздав их москвичам. Тем самым государь спас от голодной смерти несколько десятков тысяч москвичей. Все остальные руководители государства российского – и императоры, и генеральные секретари, и президенты – многое обещали, но в нужный момент не находили железнодорожной колеи нужной ширины, под стать своему богатырскому телосложению.
Из личностей Смутного времени выделяется фигура Лжедмитрия Первого. Будучи в командировке в Саратове, я как-то зашел в местную картинную галерею, вернее, художественный музей имени А. Н. Радищева. Там выставлена для обозрения картина с характерным названием «Лжедмитрий I дает клятву верности польскому королю Сигизмунду III». Воспользуемся методом исторической аналогии. Приход Лжедмитрия I к власти в нашей стране сравнивают с приходом к власти в октябре 1917 г. Владимира Ильича Ульянова (Ленина). И тот, и другой пришли к власти с иностранной помощью (Дмитрий – польской, Ленин – немецкой). И тот, и другой обещали своим покровителям значительные территориальные уступки. Лжедмитрий вдобавок посулил католизацию всея Руси, а Ленин – сепаратный выход России из мировой войны. Что получилось в действительности? Особых территориальных уступок в пользу Польши Лжедмитрий не сделал, католизация не прошла, это хорошо понял сам царь, позволив себе лишь 8 мая 1606 г. обвенчаться по католическому обряду с 18-летней красавицей Мариной Мнишек, чем вызвал гнев ближнего боярства. Медового месяца у них не было – всего лишь медовая декада – через десять дней Лжедмитрий I будет убит.
Не будем останавливаться на спорах вокруг личности Лжедмитрия I – был ли это Григорий Отрепьев, монах Чудова монастыря, или кто-то другой – не столь важно. Генетической экспертизы в те годы еще не существовало, можно понять чувства матери Дмитрия настоящего, Марфы Нагой, признавшей в самозванце собственного сына – одно дело прозябать в ссылке где-то в захолустном Угличе, а совсем другое быть матерью правящего царя. Нас интересуют дела, начатые Лжедмитрием. Достоверно известно, что государь в письмах к иностранным монархам величал себя не иначе как император Димитрий – вот вам и второй император в истории нашей страны. Далее. Именно Лжедмитрий является зачинателем большинства реформ, законченных век спустя Петром Первым. При Лжедмитрии его подданные получили свободу передвижения не только по территории всей страны, но и по Европе. Он первым начал процесс интеграции российского образования с европейским, отправляя приказных чиновников на своеобразные курсы повышения квалификации в Польшу. Именно Лжедмитрий попытался изменить одежду россиян, одеваясь сам по-европейски и требуя того от подчиненных. Царь возродил прием по личным вопросам, сам, без всякой охраны, переодевшись в русское платье, ходил по Москве, кабакам и рынкам, слушая, что простой народ говорит о нем. Одним словом, это был человек, опередивший свое время на целый век. Сумей он переломить ситуацию, взять ее под свой контроль, останься у власти – мы тогда бы изучали историю императора Дмитрия Иоанновича без всякой обидной приставки «Лже…». Династии Романовых не было бы на русском престоле. Отношения с Польшей складывались бы куда лучше нынешних. Но сослагательное наклонение уместно только в исторических проектах. И, чтобы закончить о Лжедмитрии, несколько слов об исторических аналогиях. Ленин также не сдержал своего обещания, данного немцам. Да, Россия вышла из войны раньше других европейских держав. Но через полгода условия Брестского мира были фактически разорваны советской стороной.
Буквально несколько слов по поводу того довольно странного праздника, который мы теперь отмечаем 4 ноября в честь освобождения Москвы от польских интервентов в 1612 году. В нынешнем, 2006-м, мы его будем отмечать всего лишь во второй раз, но он уже вызвал множество осложнений в российско-польских отношениях. Дело дошло до элементарного, извините за грубость, мордобития с обеих сторон. Конечно, мы, историки, понимаем: доставшийся по наследству от советских времен праздник 7 ноября был уж слишком не ко сегодняшнему двору. Но еще президент Ельцин отретушировал его, назвав Днем примирения и согласия. Но 7 ноября касалось чисто внутренних проблем. Зачем осложнять международные отношения с ближайшими соседями? Логичнее было бы сделать праздником 21 сентября – день восшествия Рюрика на новгородский престол. Ничьих интересов этот день не задевал. К слову, непонятна позиция депутатов Государственной думы, сделавших 12 декабря – День Конституции РФ всего лишь памятной датой, но оставивших в качестве государственного праздника пресловутое 12 июня – день принятия так называемой Декларации независимости. От кого дистанцировалась ельцинская Россия? От республик свободных, которых когда-то «сплотила навеки великая Русь»?
Но вернемся в Новое время. Династия Романовых утверждается на российском престоле в 1613 г. Из ее многочисленных представителей нас, прежде всего, интересует фигура Алексея Михайловича, второго царя династии, Тишайшего. Поставим вновь вопрос о сослагательных наклонениях. Если бы Бог дал бы здоровье Марии Ильиничне Милославской и царь не женился бы во второй раз на Наталье Кирилловне Нарышкиной – не родился бы Петр Великий. Означает ли это, что в России не завершились бы реформы, начатые еще Лжедмитрием I.? Конечно же, нет. За выполнение реформ взялась бы Софья, которую народ бы прозвал Великой, и мы с вами изучали феномен фаворитизма не на примере Екатерины Второй и Потемкина, а на примере Софьи и В. В. Галицына. По словам современников, Софья фактически была Петром в юбке – недаром один отец. Противопоставленная волею судьбы единокровному брату Петру, она проиграла не по его воле – армия предпочла иметь командующим мужика, а не бабу, да простят меня милые женщины за столь грубый термин.
О Петре. Великий тиран или великий творец? Каждый из нас с вами волен придерживаться собственной точки зрения по этому поводу. Да, тиран, сумасброд, единственный из царей рода Романовых, во время правления которого население страны сократилось на одну треть. Отнеси он, к примеру, место возведения Петербурга всего на несколько километров в сторону от топких болот – и тысячи крестьянских жизней, погибших на строительстве Северной Пальмиры, были бы спасены. Но гигантский рывок в развитии страны, осуществленный Петром за столько короткие сроки, в дальнейшей истории страны сумели повторить лишь два человека – Александр Второй и Иосиф Сталин.
О проблеме империи во времена Петра. Да, Петр Великий продолжает считаться формально первым императором всея Руси. Но теперь он не инициатор многочисленных реформ, а человек, сумевший блестяще завершить реформы, начатые Лжедмитрием Первым, продолженные Федором Алексеевичем и Софьей Алексеевной. И еще один момент. После смерти Петра в стране чуть было вновь не наступило Смутное время – государь не успел оставить указ о наследнике престола. Ситуация диктовала необходимость принятия соответствующих законов. Но пришлось ждать еще добрых 70 лет, пока Павел Первый не издал указ о престолонаследии и фактически целый век, пока Николай Первый не приступил к кодификации всех законов России, существовавших к тому времени.
